ПЕТР ДМИТРИЕВИЧ БАРАНОВСКИЙ (1892-1984)
К 125-летию со дня рождения

Удивительный человек, выдающийся ученый и реставратор, великолепный знаток и ценитель памятников отечественной культуры, П.Д.Барановский посвятил делу сохранения и возрождения культурного наследия нашей страны, без преувеличения, всю свою жизнь.

Уроженец Смоленщины (родился в крестьянской семье в с. Шуйском Вяземского уезда Смоленской губернии) П.Д.Барановский после учебы в Дорогобужском городском училище поступил в Московское строительно-техническое училище М.К.Приорова, где числился одним из лучших учеников (Отдел хранения архитектурных архивов ГНИМА им. А.В.Щусева. Ф. Р-XIV П.Д.Барановского. Д.5316/10; далее приводится только номер единицы хранения). В 1912 г. он окончил «полный теоретический и практический курс при отличном поведении»(Д.5316/11), а затем получил образование на отделении истории искусств в Московском археологическом институте (МАИ): «прошел полный курс вольнослушателем и защитил диссертацию "Памятники древнерусского зодчества в Болдинском монастыре"» (Д.5316/18. Л.3). Закончив Институт в 1918 г., он был «оставлен для приготовления к профессорскому званию» при кафедре истории русской архитектуры (Д.5316/18. Л.4).

Безусловно, дарованный Петру Дмитриевичу талант, его знания, его трудолюбие, энергия давали прочные основания для ученой карьеры, одновременно и педагогическое поприще вполне могло стать его стезей. С 1919 по 1922 г. П.Д.Барановский читал лекции по истории русской архитектуры, будучи профессором Ярославского отделения МАИ. В 1922 г. получил приглашение читать лекции в МГУ по археологической топографии, он был тесно связан со знаменитым Московским археологическим обществом (МАО), в 1919 г. МАО избрало П.Д.Барановского своим членом-корреспондентом (Д.5292/8). С 1919 он был старшим научным сотрудником Академии истории материальной культуры.

И Петр Дмитриевич Барановский состоялся и как ученый, и как педагог, хотя он не написал монографий, не защитил диссертаций, не читал лекций в вузах и не руководил аспирантами. Он был глубоким ученым-практиком, знатоком, Мастером, он создал как таковую научную реставрационную школу, спас, вернул к жизни, защитил десятки, если не сотни шедевров зодчества. Он был педагогом и Учителем, потому что собирал вокруг себя молодежь, заражал ее своим интересом и своей любовью к русской культуре вообще, к архитектуре, он воспитывал учеников-реставраторов, единомышленников и последователей - это и знаменитый молодежный клуб «Родина» на Крутицах, и Движение добровольных помощников реставраторов, недавно отметившее свое 30-летие, и те, кто благодаря Петру Дмитриевичу нашел свое место в архитектурной и реставрационной работе, и те, кто, избрав иной профессиональный путь, до сих пор с благодарностью вспоминают Учителя.

Особой гранью таланта Петра Дмитриевича была деятельность натуры, он был великий практик, он просто не мог заниматься чистой наукой, когда кругом гибли памятники. Он написал в своей Автобиографии, что оставил«педагогическую деятельность из-за настоятельной необходимости в охране памятников, выдвигавшейся перестройкой жизни. Открывшиеся широкие возможности в деле реставрации памятников заставили отдать все силы на служение этому делу, и потому не хватало времени даже думать о чем-либо ином. С 1923 года я оставил по личному желанию свои педагогические занятия в вузах» (Петр Барановский… С.8). И далее: «Благоприятной обстановки, при которой спокойно, плодотворно и полноценно в научном отношении можно было бы проводить работу по обработке исследовательских материалов, не складывается и в настоящее время, естественные же упреки за отсутствие публикаций продолжаются, да и сам я сознаю крайнюю необходимость этого. Решительным поворотом в этом направлении было бы решение оставить дело охраны и реставрации и заняться углубленной обработкой материалов. Но по-прежнему еще не укрепленный в достаточной мере фронт охраны и реставрации существующих памятников не позволяет отойти от забот о них» (Петр Барановский… С.13-14). Написано это было в январе 1947 г., заботу о памятниках Петр Дмитриевич не оставил до конца жизни. Своему главному делу он отдал 70 лет - с 1911 г. до начала 1980-х гг.!

А любовь к древнему зодчеству проснулась у П.Д.Барановского еще в ранней юности. В 12 лет его осознанно поразила деревянная шатровая церковь в смоленском селе Рыбки, и он сделал первые в своей жизни обмеры храма, в 15 лет - еще одно чудо: Введенская каменная церковь в Болдинском Свято-Троицком монастыре недалеко от Дорогубжа. Эти два храма стали своего рода путевкой в жизнь для Петра Дмитриевича. С доклада о них началась история Барановского-реставратора: доклад был сделан в декабре 1910 г. на заседании МАО. По заданию Общества Барановский в 1911 г. отправился в Болдинский монастырь обследовать его архитектурные памятники и привез не только материалы обследования, но и свой первый проект реставрации Введенской церкви и трапезной палаты. Сам П.Д.Барановский вспоминал: «… Через несколько дней получил приглашение прийти в Археологическое общество. Показывают бумагу о моем награждении и вручают премию в четыреста рублей пятирублевыми золотыми монетами. Для меня нежданная, огромная сумма, которую я всю положил в банк, как ни трудно мне тогда жилось. Весной купил фотографический аппарат с прикладом и поехал по России…» (Цит. по: Бычков Ю.А. Жизнь Петра Барановского // Петр Барановский… С.148). Дальше, в 1912, 1915 гг. будет он исследовать памятники Вязьмы (Смоленская обл.), и Старицы (Тверская обл.), разрабатывать проекты их реконструкции и реставрации.

В годы Первой мировой войны П.Д.Барановский был на фронте, командовал строительным отрядом. Его интерес к древним памятникам не только не ослабел, но, напротив, лишь укрепился в эти годы. В Полесье, на Волыни он «умудрялся проводить исследования памятников деревянного зодчества, пытаясь в чертежах, эскизах, фотографиях сохранить бесценные образцы народного искусства XVII-XVIII вв.» (Бычков Ю.А. Жизнь Петра Барановского // Петр Барановский… С.149).

После войны П.Д.Барановским был сделан окончательный выбор пути, это было в 1918 г. Он писал, что 1918 г. был «решительным в моей личной жизни, когда, по возвращении с фронта после Октябрьской революции, я вступил на путь научной деятельности, сперва предложив к осуществлению проект освобождения Китайгородской стены в Москве от искажавших ее пристроек, а затем обосновав в Комиссариате имуществ республики необходимость реставрации памятников г. Ярославля после белогвардейского мятежа» (Д.5316/18. Л.4). В 1918 г. начнется многолетняя работа (до начала 1930-х гг.) П.Д.Барановского по изучению, восстановлению, реставрации памятников Ярославля, сильно пострадавших во время варварских обстрелов и бомбардировок города при подавлении восстания летом 1918 г. Вместе с архитектором Н.Н.Померанцевым он будет спасать шедевры ярославской архитектурной школы и одновременно открывать за поздними переделками и перестройками первозданный облик средневековых храмов. В эти же годы будет заниматься и архитектурными шедеврами в других городах Ярославской Земли. Вспоминая об этих годах, П.Д.Барановский говорил: «Для меня было ясно: Ярославль - город-памятник. Все его церкви - шедевры или просто достопримечательности, которые следует беречь» (Цит. по: Бычков Ю.А. Житие Петра Барановского. М., 1991. С.24). В 1932 г. Петру Дмитриевичу недобро поминали его отношение к церковной старине и его реставрационный подвиг в Ярославле (один из многих): «Ярославская общественность… протестует против того, чтобы Ярославль оставался городом церквей, загромоздивших площади, улицы и проезды, мешающие превращению Ярославля из епархиально-купеческой колыбели в подлинно социалистический город», «Подлинно социалистическим, а не музеем древностей должен стать Ярославль… Очистить площади и улицы города от "Варвар-великомучениц", "Симеонов-столпников", других церквей»; «Ученые-архитекторы Барановский и Померанцев не оправдали надежд ярославской общественности. Они вместо объективной оценки стали доказывать, что церкви Ярославля являются историческими памятниками и их необходимо сохранить…» (Цит. по: Бычков Ю.А. Житие… С.24-25). В 1932 г. после таких оценок и публикаций уже можно было поплатиться многим, даже жизнью. П.Д.Барановский поплатился в 1933 г., свободой. А целый ряд ярославских памятников, которые он спас, отреставрировал, были уничтожены в те богоборческие тяжкие времена.

Но вернемся к началу реставраторского пути П.Д.Барановского, в начало 1920-х гг. Был ли этот период более спокойным для его работы, чем следующее десятилетие? Был ли вообще в его жизни более спокойный период, когда его работа реставратора не была связана с борьбой, нет, не за жизнь памятника (реставратор всегда борется за жизнь памятника, как врач - за жизнь больного), а за право на жизнь для памятника? Вот страшный парадокс нашего не столь далекого прошлого и, к сожалению, и нашего настоящего - понятие старины, красоты само по себе вообще не гарантирует никаких прав архитектурному шедевру, даже официальный законодательный статус художественной, исторической и прочей ценности - увы, еще не есть гарантия права жить. И в жестокие, и в нежестокие времена, почему-то надо бороться за памятники, за нашу историю, за наше национальное наследие, достояние, за сохранение исторического облика исторических городов, в том числе Москвы (а ведь где-то это уже почти бесполезно!)! Когда-то судьбу памятника решала идеология, теперь, банальные деньги, но и тогда, и теперь - памятник на наших улицах как бесправный нелегал: повезет - выживет, не повезет, так не повезет (а не везло и не везет часто!). И вся жизнь Петра Дмитриевича прошла, можно сказать, в борьбе. Он знал, что такое памятник, и он боролся, отстаивал, доказывал и… работал. Архитектор-реставратор А.А.Карнабед написал, что жизненным кредо П.Д.Барановского было: «Лучше один спасенный памятник, чем десятки диссертаций» (Петр Барановский… С. 195). Петр Дмитриевич обладал неуемной энергией труженика, он с головой уходил в работу, он жил работой, одновременно осуществлял по несколько исследований и реставрационных проектов. Если обратиться к «Перечню научных исследований…», составленному самим Петром Дмитриевичем и опубликованному в книге «Петр Барановский…», то можно увидеть, например, что в 1919 г. - это работы в Ярославле - он еще занимался деревянными памятниками в Калужской области, памятниками в Костромской области, работал в Болдинском монастыре, попутно защищал диссертацию в МАИ. В 1920 г. в списке работ - собор Ивановского монастыря в Вязьме, Китайгородская стена в Москве, Дивная церковь и трапезная палата Алексеевского монастыря в Угличе, фиксация архитектурных памятников Углича после пожара (здесь он работал до 1924 г.), церковь Исидора и собор Борисоглебского монастыря в Ростове Великом, деревя, Успенский собор на Городке в em> Звенигороде, шатровый храм и крепость Борис-Городка под Можайском, экспедиция по Северной Двине от Наркомпроса, Гостиный двор в Архангельске, шатровые храмы в Архангельской и Ярославской областях, а еще - разработка проекта Музея деревянного русского зодчества на открытом воздухе в Коломенском, и все те же памятники Ярославля. Вряд ли здесь нужны комментарии. И так - всю жизнь (упомянутый «Перечень научных исследований», доведенный Петром Дмитриевичем до 1964 г., весьма красноречив). Он и сам говорил о себе: «Имею в виду тот душевный запал, который необходим для всякого большого дела. Мне нужны лишние года. И я всегда хотел раздвоиться, расстроиться, раздесятериться, чтобы успеть побольше сделать» (Цит. по: Бычков Ю.А. Житие… С.30).

В 1924-1933 гг. исследовательские и реставрационные работы Барановского были связаны с Центральными государственными реставрационными мастерскими (ЦГРМ), где он состоял в должности архитектора-реставратора. В годы Великой Отечественной войны он будет работать экспертом Чрезвычайной государственной комиссии по учету ущерба, нанесенного фашистами, затем станет начальником отдела реставрации Комитета по делам архитектуры СНК РСФСР.

С именем П.Д.Барановского связаны многочисленные экспедиции на Русский Север, на Кавказ, в Закавказье, в Среднюю Азию, по областям Центральной России, по Новгородской и Псковской Земле, в Поволжье, на Смоленщину, в Белоруссию, на Западную Украину и т.д.

В 1920-е гг. его волнует проблема утраты памятников деревянного зодчества на Русском Севере: обследовать, спасти, что нельзя сохранить на месте - спасти, перевезя в музей деревянного зодчества. В 1920 г. он участвует, как уже упомянуто, в Северодвинской экспедиции ЦГРМ. В 1921 г. организует единоличную Выйско-Пинежскую экспедицию. В 1922 г. едет с экспедицией ЦГРМ в Новгород в связи с кампанией по изъятию церковных ценностей «для отбора и сохранения художественных и исторических памятников» (при этом осуществляет осмотр 50 архитектурных памятников). 1922 и 1923 гг. - это экспедиция Наркомпроса на Соловки, где в монастырском комплексе организуется лагерь НКВД. В 1926 г. - Обонежская экспедиция по исследованию деревянного зодчества в Карелии. Следующие 2 года уйдут (помимо прочего) на экспедиционные работы в Московской губернии. В 1929 г. состоялось сразу две экспедиции в Грузию и Белоруссию. В 1930 г. Петр Дмитриевич обследует памятники Верхневолжья. В 1931 г. - снова Русский Север: Беломорско-Онежская экспедиция. 1938, 1939,1940 гг. Барановский занимается изучением памятников Азербайджана эпохи Низами. Параллельно в 1939, 1940 и 1941 гг. исследует архитектуру Кавказской Албании, в 1940 г. - еще и памятники Дербента. В 1946, 1947 и 1949 гг. Барановский участвует в трех Кавказских экспедициях, объединенных общей темой «Связи в архитектуре Древней Руси с Кавказом, Византией, Балканскими странами». В 1955 г. он изучает архитектуру городов Западной Украины. В 1951 г. - еще одна экспедиция в Азербайджан, связанная с изучением и консервацией Лекитского круглого храма. Это лишь специально организованные экспедиции, а сколько, помимо них, было поездок по России для изучения и реставрации отдельных памятников и ансамблей!

Говоря о Петре Дмитриевиче, нельзя не отметить присущие ему широту видения проблемы реставрации и комплексность подхода к памятнику как к носителю исторической информации. Он никогда не замыкался в узко-профессиональные рамки, он был одновременно исследователем, практиком и созидателем. Воссоздавая архитектурный шедевр, возвращая ему первоначальный облик, он думал и о том потенциале, который заложен в наследии, оставленном нам предыдущими поколениями. Отсюда заботы П.Д.Барановского о музеефикации возрожденных ансамблей. В начале 1920-х гг. он выдвигает идею создания в подмосковных тогда селах Коломенском и Дьяково музея нового типа (первые такие музеи уже появились в Европе): музея архитектуры и деревянного зодчества под открытым небом. Коломенскому он отдаст 10 лет неустанных трудов (1923-1933 гг.), он станет создателем и первым директором музея, который ныне превратился в крупнейшее в Москве музейное объединение. В Коломенское он будет свозить памятники деревянного зодчества с Русского Севера, подписанные к уничтожению (сегодня они - в экспозиции музея), создаст первые экспозиции и организует выставки. Им будут отреставрированы полностью или частично архитектурные памятники Коломенского и Дьяково.

В 1929, 1930 гг. Петр Дмитриевич параллельно с изучением и частичной реставрацией ансамбля древнего московского Симонова монастыря, тогда уже уничтожавшегося, создал здесь музейную экспозицию для Музея военно-крепостной обороны Московского государства.

С 1947 по 1950 г. П.Д.Барановский занимался изучением и разработкой проектов реставрации памятников Спасо-Андроникова монастыря в Москве (с монатырским архитектурным ансамблем он знакомился и раньше - в 1920-е гг.). Во многом благодаря ему возникшая в 1947 г. идея Музея-заповедника имени Андрея Рублева в Спасо-Андрониковом монастыре (ныне Центральный музей древнерусской культуры и искусства имени Андрея Рублева) была воплощена в жизнь.

Петру Дмитриевичу принадлежат проекты создания еще нескольких музеев. В 1920-е - 1930-е гг. неоднократно П.Д.Барановский занимался раскопками, изучением и реставрацией памятников в Александровой слободе (Владимирская область), им был поднят вопрос об организации здесь музея. В 1947 г. Петр Дмитриевич разработал проект организации исторического и архитектурного заповедника в той же Владимирской области в г. Юрьеве-Польском (изучением и реставрацией комплекса Михаило-Архангельского монастыря и знаменитого Геогриевского собора XIII в. Барановский занимался, начиная с 1920-х и вплоть до 1950-х гг.). В 1946 г. он подготавливает документы для организации Черниговского исторического и архитектурного заповедника. В 1948 г. им был предложен проект организации Лекитского историко-архитектурного заповедника Азербайджанской СССР, впервые такая идея возникла еще на рубеже 1930-1940-х гг., когда П.Д.Барановский исследовал местные памятники и, в частности, открытый им же в 1933 г. круглый храм VI в. в с.Лекит. В 1955 г. Петр Дмитриевич поднимает вопрос о заповеднике «Город Владимира в Киеве», в 1962 г. разрабатывает план заповедника.

В 1950-1960-е гг., работая в Болдинском монастыре, восстанавливая его после разрушения фашистами, П.Д.Барановский, по словам его ученика и последователя А.М.Пономарева, «… открыл для себя необыкновенно драматичную и в то же время полную мужества историю партизанского движения в Дорогобужском крае в годы Великой Отечественной войны» (Пономарев А.М. Покров над руинами // Петр Барановский… С.220): здесь часть попавших в Вяземский котел воинских соединений и местные жители организовали в начале 1942 г. партизанское движение. Петр Дмитриевич познакомился с участниками тех событий и наряду с реставрационными работами с энтузиазмом занимался созданием музея партизанской славы, совершая поисковые походы в окружающие леса.

Следует отметить, что Герасимо-Болдинский Свято-Троицкий монастырь с далеких 1910-х гг. остался для П.Д.Барановского особым местом на земле. Так вышло, что ему дважды пришлось восстанавливать монастырский ансамбль: впервые он начал здесь реставрацию в 1921 г. Тогда же в 1920-е гг. создал и музей с экспозицией под открытым небом (музей был закрыт в 1929 г.). Затем, как уже упоминалось, Петр Дмитриевич восстанавливал архитектурные памятники Болдинского монастыря из руин после войны (эта работа продолжена его учеником А.М.Пономаревым).